Неточные совпадения
Кроме того, хотя он долго
жил в самых близких отношениях к мужикам как
хозяин и посредник, а главное, как советчик (мужики верили ему и ходили верст за сорок к нему советоваться), он не имел никакого определенного суждения о народе, и на вопрос, знает ли он народ, был бы в таком же затруднении ответить, как на вопрос, любит ли он народ.
Левин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о том, что в браке главное дело любовь и что с любовью всегда будешь счастлив, потому что счастье бывает только в себе самом. Егор внимательно выслушал и, очевидно, вполне понял мысль Левина, но в подтверждение ее он привел неожиданное для Левина замечание о том, что, когда он
жил у хороших господ, он всегда был своими господами доволен и теперь вполне доволен своим
хозяином, хоть он Француз.
Никто не знает, и только лакей
хозяина на их вопрос:
живут ли наверху мамзели, отвечает, что их тут очень много.
— То зачем же ее преследовать, тревожить, волновать ее воображение?.. О, я тебя хорошо знаю! Послушай, если ты хочешь, чтоб я тебе верила, то приезжай через неделю в Кисловодск; послезавтра мы переезжаем туда. Княгиня остается здесь дольше. Найми квартиру рядом; мы будем
жить в большом доме близ источника, в мезонине; внизу княгиня Лиговская, а рядом есть дом того же
хозяина, который еще не занят… Приедешь?..
Видно было вдруг, что
живет туз-хозяин.
Видно было, что
хозяин приходил в дом только отдохнуть, а не то чтобы
жить в нем; что для обдумыванья своих планов и мыслей ему не надобно было кабинета с пружинными креслами и всякими покойными удобствами и что жизнь его заключалась не в очаровательных грезах у пылающего камина, но прямо в деле.
Все, кажется,
прожил, кругом в долгах, ниоткуда никаких средств, и обед, который задается, кажется, последний; и думают обедающие, что завтра же
хозяина потащут в тюрьму.
Герой наш, по обыкновению, сейчас вступил с нею в разговор и расспросил, сама ли она держит трактир, или есть
хозяин, и сколько дает доходу трактир, и с ними ли
живут сыновья, и что старший сын холостой или женатый человек, и какую взял жену, с большим ли приданым или нет, и доволен ли был тесть, и не сердился ли, что мало подарков получил на свадьбе, — словом, не пропустил ничего.
Уже стул, которым он вздумал было защищаться, был вырван крепостными людьми из рук его, уже, зажмурив глаза, ни
жив ни мертв, он готовился отведать черкесского чубука своего
хозяина, и бог знает чего бы ни случилось с ним; но судьбам угодно было спасти бока, плеча и все благовоспитанные части нашего героя.
— Ура! — закричал Разумихин, — теперь стойте, здесь есть одна квартира, в этом же доме, от тех же
хозяев. Она особая, отдельная, с этими нумерами не сообщается, и меблированная, цена умеренная, три горенки. Вот на первый раз и займите. Часы я вам завтра заложу и принесу деньги, а там все уладится. А главное, можете все трое вместе
жить, и Родя с вами… Да куда ж ты, Родя?
Мне завещал отец:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья —
Хозяину, где доведется
жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.
Ему нравилось, что эти люди построили жилища свои кто где мог или хотел и поэтому каждая усадьба как будто монумент, возведенный ее
хозяином самому себе. Царила в стране Юмала и Укко серьезная тишина, — ее особенно утверждало меланхолическое позвякивание бубенчиков на шеях коров; но это не была тишина пустоты и усталости русских полей, она казалась тишиной спокойной уверенности коренастого, молчаливого народа в своем праве
жить так, как он
живет.
— Меня к страху приучил
хозяин, я у трубочиста
жил, как я — сирота. Бывало, заорет: «Лезь, сволочь, сукиного сына!» В каменную стену полезешь, не то что куда-нибудь. Он и печник был. Ему смешно было, что я боюсь.
Ну, а сделай ты их
хозяевами, они тоже моим законом будут
жить.
А, по совести говорю, знаю я, что работники лучше меня и что нечестно я с ними
живу, как все
хозяева.
— Во сне сколько ни ешь — сыт не будешь, а ты — во сне онучи жуешь. Какие мы
хозяева на земле? Мой сын, студент второго курса, в хозяйстве понимает больше нас. Теперь, брат,
живут по жидовской науке политической экономии, ее даже девчонки учат. Продавай все и — едем! Там деньги сделать можно, а здесь — жиды, Варавки, черт знает что… Продавай…
«Всякая догма, конечно, осмыслена, но догматика — неизбежно насилие над свободой мысли. Лютов был адогматичен, но он
жил в страхе пред жизнью и страхом убит. Единственный человек, независимый
хозяин самого себя, — Марина».
Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам
хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не
живет, — так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия.
— С квартиры гонят; вообразите — надо съезжать: ломки, возни… подумать страшно! Ведь восемь лет
жил на квартире. Сыграл со мной штуку
хозяин: «Съезжайте, говорит, поскорее».
— Что я-то виноват? — сказал дворник. — По мне,
живи себе хоть век; нешто я тут
хозяин? Мне велят… Кабы я был
хозяин, а то я не
хозяин…
Они прошли через сени, через
жилую избу
хозяев и вошли в заднюю комнатку, в которой стояла кровать Марка. На ней лежал тоненький старый тюфяк, тощее ваточное одеяло, маленькая подушка. На полке и на столе лежало десятка два книг, на стене висели два ружья, а на единственном стуле в беспорядке валялось несколько белья и платья.
— Ты
хозяин, так как же не вправе? Гони нас вон: мы у тебя в гостях
живем — только хлеба твоего не едим, извини… Вот, гляди, мои доходы, а вот расходы…
Конечно, они могли бы быть еще деятельнее, следовательно,
жить в большем довольстве, не витать в этих хижинах, как птицы; но для этого надобно, чтоб и повелители их, то есть испанцы, были подеятельнее; а они стоят друг друга: tel maitre, tel valet [каков
хозяин, таков и слуга — фр.]».
Потом сказали мы
хозяевам, что из всех народов крайнего Востока японцы считаются у нас, по описаниям, первыми — по уменью
жить, по утонченности нравов и что мы теперь видим это на опыте.
Обычаи здесь патриархальные: гости пообедают, распростятся с
хозяином и отправятся домой спать, и
хозяин ляжет, а вечером явятся опять и садятся за бостон до ужина. Общество одно. Служащие, купцы и жены тех и других видятся ежедневно и…
живут все в больших ладах.
А мы решили, что
живем только для своей радости, и ясно, что нам дурно, как будет дурно работнику, не исполняющему воли
хозяина.
«Да, да, — думал он. — Дело, которое делается нашей жизнью, всё дело, весь смысл этого дела непонятен и не может быть понятен мне: зачем были тетушки, зачем Николенька Иртенев умер, а я
живу? Зачем была Катюша? И мое сумасшествие? Зачем была эта война? И вся моя последующая беспутная жизнь? Всё это понять, понять всё дело
Хозяина — не в моей власти. Но делать Его волю, написанную в моей совести, — это в моей власти, и это я знаю несомненно. И когда делаю, несомненно спокоен».
Хозяева, у кого
жил, тоже одобрили.
Это было не живое рабство, как то, которое было отменено в 61-м году, рабство определенных лиц
хозяину, но рабство общее всех безземельных или малоземельных крестьян большим землевладельцам вообще и преимущественно, а иногда и исключительно тем, среди которых
жили крестьяне.
«То же самое делаем мы, — думал Нехлюдов, —
живя в нелепой уверенности, что мы сами
хозяева своей жизни, что она дана нам для нашего наслажденья.
Домой, то есть в дом тех
хозяев, у которых
жил ее покойный отец, она являлась примерно раз в неделю, а по зимам приходила и каждый день, но только лишь на ночь, и ночует либо в сенях, либо в коровнике.
Здесь оказались три юрты и одна фанза, называемая Сидун-гоу [Ши-дун-гоу — каменистая восточная долина.]. В ней
жили два старика; один из них был таза, другой — китаец-соболевщик.
Хозяева фанзочки оказались очень гостеприимными и всячески старались нам услужить.
Тазы на Такеме те же, что и в Южно-Уссурийском крае, только менее подвергшиеся влиянию китайцев.
Жили они в фанзах, умели делать лодки и лыжи, летом занимались земледелием, а зимой соболеванием. Говорили они по-китайски, а по-удэгейски знали только счет да отдельные слова. Китайцы на Такеме были полными
хозяевами реки; туземцы забиты и, как везде, находились в неоплатных долгах.
Хлопотун он и
жила страшный, а
хозяин плохой: взял к себе в управители отставного вахмистра, малоросса, необыкновенно глупого человека.
И действительно: хотя Валетка поражал даже равнодушного прохожего своей чрезмерной худобой, но
жил, и долго
жил; даже, несмотря на свое бедственное положенье, ни разу не пропадал и не изъявлял желанья покинуть своего
хозяина.
Осмотрев ее, Дерсу сказал, что
хозяин ее
жил здесь несколько дней подряд и ушел только вчера.
Китайская фанза, к которой мы подошли, состояла из 3 построек, расположенных «покоем»: из
жилой фанзы — посредине и 2 сараев — по сторонам. Двор между ними, чисто выметенный и прибранный, был обнесен высоким частоколом в уровень с сараями. Почуяв посторонних людей, собаки подняли неистовый лай и бросились к нам навстречу. На шум из фанзы вышел сам
хозяин. Он тотчас распорядился, чтобы рабочие помогли нам расседлать коней.
Когда мы подходили к фанзе, в дверях ее показался
хозяин дома. Это был высокий старик, немного сутуловатый, с длинной седой бородой и с благообразными чертами лица. Достаточно было взглянуть на его одежду, дом и людские, чтобы сказать, что
живет он здесь давно и с большим достатком. Китаец приветствовал нас по-своему. В каждом движении его, в каждом жесте сквозило гостеприимство. Мы вошли в фанзу. Внутри ее было так же все в порядке, как и снаружи. Я не раскаивался, что принял приглашение старика.
В 2 часа мы дошли до Мяолина — то была одна из самых старых фанз в Иманском районе. В ней
проживали 16 китайцев и 1 гольдячка.
Хозяин ее поселился здесь 50 лет тому назад, еще юношей, а теперь он насчитывал себе уже 70 лет. Вопреки ожиданиям он встретил нас хотя и не очень любезно, но все же распорядился накормить и позволил ночевать у себя в фанзе. Вечером он напился пьян. Начал о чем-то меня просить, но затем перешел к более резкому тону и стал шуметь.
На самом деле, выгода больше: возьмем в пример квартиру; если б эти комнаты отдавать в наем углами, тут
жило бы: в 17 комнатах с 2 окнами по 3 и по 4 человека, — всего, положим, 55 человек; в 2 комнатах с 3 окнами по б человек и в 2 с 4 окнами по 9 человек, 12 и 18, всего 30 человек, и 55 в маленьких комнатах, — в целой квартире 85 человек; каждый платил бы по З р. 50 к. в месяц, это значит 42 р. в год; итак, мелкие
хозяева, промышляющие отдачею углов внаймы, берут за такое помещение — 42 руб, на 85, — 3 570 руб.
Хозяин и гости пошли на псарный двор, где более пятисот гончих и борзых
жили в довольстве и тепле, прославляя щедрость Кирила Петровича на своем собачьем языке.
— Плохо, брат, ты
живешь, — говорил я хозяину-вотяку, дожидаясь лошадей в душной, черной и покосившейся избушке, поставленной окнами назад, то есть на двор.
Два дома были заняты, в одном
жили мы и сам
хозяин с своей мачехой — толстомягкой вдовой, которая так матерински и с такой ревностью за ним присматривала, что он только украдкой от нее разговаривал с садовыми дамами.
— Положение среднее. Жалованье маленькое, за битую посуду больше заплатишь. Пурбуарами
живем. Дай Бог здоровья, русские господа не забывают. Только раз одна русская дама, в Эмсе, повадилась ко мне в отделение утром кофе пить, а тринкгельду [на чай (от нем. Trinkgeld).] два пфеннига дает. Я было ей назад: возьмите, мол, на бедность себе! — так
хозяину, шельма, нажаловалась. Чуть было меня не выгнали.
Год проходит благополучно. На другой год наступает срок платить оброк — о Сережке ни слуху ни духу. Толкнулся Стрелков к последнему
хозяину, у которого он
жил, но там сказали, что Сережка несколько недель тому назад ушел к Троице Богу молиться и с тех пор не возвращался. Искал, искал его Стрелков по Москве, на извозчиков разорился, но так и не нашел.
— Да, хлеб. Без хлеба тоже худо. Хлеб, я тебе скажу, такое дело; нынче ему урожай, а в будущем году семян не соберешь. Либо град, либо засуха, либо что. Нынче он шесть рублей четверть, а в будущем году тридцать рублей за четверть отдашь! Поэтому которые
хозяева с расчетом
живут, те в урожайные года хлеба не продают, а дождутся голодухи да весь запас и спустят втридорога.
— Хошь по-старому —
живи. А то, ежели что, и не надо, уезжай в деревню, — отвечает красный как рак
хозяин.
Здесь
жили драматурги и артисты, работавшие на своих безграмотных
хозяев.
Отбывшие срок учения делались мастерами и мастерицами и оставались
жить у своих
хозяев на грошовое жалованье.
А какие там типы были! Я знал одного из них. Он брал у
хозяина отпуск и уходил на Масленицу и Пасху в балаганы на Девичьем поле в деды-зазывалы. Ему было под сорок,
жил он с мальчиков у одного
хозяина. Звали его Ефим Макариевич. Не Макарыч, а из почтения — Макариевич.